Дочь Хранителя - Страница 14

- Прекрасно! - почти прокричала я. - Теперь я знаю все о драконах и кардах! Только какое отношение эти ваши "Хроники" имеют ко мне?

- Не ори, - спокойно произнес шеф. - Ты просила объяснить, я объясняю. И делаю это порядку. Что бы ты поняла, скажи я сразу, что твоя мать, скорее всего, была носительницей так называемой Изначальной крови, не претерпевшей генной модификации и родственной в одинаковой степени и людям, и драконам? Так вот... Ну в общем, я сказал уже. Не знаю, где Кир ее встретил. Может в одном из своих Миров. Может, где-то там существует целое сообщество людей с Изначальной кровью. Тогда понятно, почему твой отец прятал ее ото всех и хотел, чтобы я так же скрывал тебя. Работы по генной инженерии все еще активно ведутся в Сопределии, а Изначальная кровь - слишком лакомый кусочек для желающих поиграть в бога.

Рошан присел рядом со мной и тяжело вздохнул.

- Вот вроде бы и все, что я должен был тебе рассказать. Прости, что сделал это только сейчас. Или за то, что вообще сделал это.

Действительно, какого хрена его потянуло на откровенность? Жила бы себе как раньше.

- Хорошо, - произнесла я после глубокого вдоха, - вы все очень доходчиво объяснили. Я все поняла. Я не совсем человек. Тетя была совсем не тетя. Папа не был слесарем на заводе. А мама, хоть и была человеком, но я сомневаюсь, что она хоть день проработала воспитательницей детского сада. У меня остался только один вопрос. Как меня зовут?

- В каком смысле?

А в том смысле, сволочь ты чешуйчатая, хотелось заорать мне, что я и так на взводе. Руки трясутся, в горле противно першит, глаза режет. И если вдобавок ко всему услышанному сейчас выяснится, что я - какая-то там Мираэль или Верамала, то, ей богу, разревусь, как последняя дура.

- Как меня зовут на самом деле? - выдавила я из последних сил.

- Галла.

- Что, просто Галла?

- А что? - удивился шеф. - Нормальное драконье имя.

И тут я все-таки разрыдалась.

Глава 4

Когда я была маленькой, никогда не болела. Теперь, после разговора с Рошаном, понятно почему - драконья кровь, абсолютный иммунитет. Но тогда, в детстве, я считала это высшей степенью несправедливости. Ну почему, скажите, я должна ходить в школу в разгар эпидемии гриппа? Почему не могу, подобно своим сверстникам, пару дней поваляться в постели у телевизора? И с пятого класса я начала борьбу за свое равноправие с сопливящей и кашляющей детворой: два-три раза в год усердно дышала на градусник, до красноты натирала глаза и уныло возвещала о своем "головоболении" и "горлопершении". Тетя Люба укладывала меня в постель и поила горячим чаем с малиной, каждые пять минут интересуясь, не хочу ли я чего-нибудь еще. Может сладенького? А может, мультики включить? Или пирожков к ужину испечь? А я лежала на высоких подушках с книгой в руках, и мне было очень-очень... стыдно.

Совсем как сейчас.

Рошан второй день сидит у меня дома. Выслушивает мои стенания, заваривает чай, периодически предпринимает попытки меня накормить. Его забота необременительна и даже приятна. И я снова, как в детстве, чувствую себя лгуньей. В самом-то деле, ничего ведь ужасного не произошло! Всю свою жизнь я знала о том, что мои родители умерли вскоре после моего рождения. И в свете этого знания, наверное, абсолютно неважно, кем они были при жизни. Тетя тоже умерла несколько лет назад, и то, что на самом деле она не была сестрой моей матери, навряд ли заставит меня меньше сожалеть о ее смерти. Она любила меня, пусть это и было результатом вмешательства в ее сознание, и в жизни у меня не было никого роднее. Мне до сих пор ее не хватает. Что же тогда? Почему я уже сутки валяюсь в джинсах на диване и, всхлипывая, выслушиваю тихие увещевания Рошана. Да потому, что я сволочь и эгоистка! И дело совсем не в родителях. Я просто лежу, уткнувшись носом в подушку, реву и жалею себя любимую. Вот ведь не повезло! Я оказывается не человек, болезни ко мне, видите ли, не липнут, жить буду долго-предолго, а еще я, как назло, потенциальный маг! Действительно обидно. Полетели в тартарары все мои девичьи мечты. У меня ведь жизнь на пять лет вперед расписана была: обои на кухне переклеить, права получить, машину купить. Так ведь нет! Нет возврата к спокойной жизни. И вот уже все Сопределье раскрыто передо мной. И неизвестное, полное тайн и загадок будущее должно, по-видимому, манить в неведомую даль. Только вот что-то не манит.

- Я хочу опять быть просто человеком! - вою я.

Шеф подсаживается ко мне, обнимает участливо, и пока я, ткнувшись лбом ему в грудь, размазываю сопли и слезы по его рубашке, терпеливо, уже в который раз втолковывает мне, что "просто человеком" я никогда и не была.

- Но если хочешь, можешь им стать, - успокаивает он меня с чуть заметным сарказмом. - Оставайся на Земле. Живи, как жила. Открывай Врата. Ходи иногда на рынки на Изагре, загорай на пляжах Пантэ. Если уж очень захочешь, станешь гадалкой или ведуньей. Будешь заикание лечить, порчу снимать.

- Не хочу я порчу снима-ать! - реву я снова.

- Значит, будешь наводить.

- И наводить не хочу-у-у!

- А чего хочешь?

- Ничего не хочу-у-у!

- Не бывает так, чтоб совсем ничего не хотелось. Подумай. Определись.

- Водки хочу, - определилась я.

Шеф упрямо качает головой:

- Водки, милая моя, тебе нельзя. Ты мне сейчас нужна трезво мыслящая. Или для начала, хотя бы трезвая.

После таких слов я завываю уже похлеще солейских оборотней, обзываю шефа жадным бездушным ящером и вовсю оплакиваю себя, заводя извечное бабское: "и никто меня, бедную, не любит, и никому я, разнесчастная, не нужна!".